Снег в апреле - Страница 36

Они пошли по заросшей дорожке и вошли в дверь. Оливер нагнулся, чтобы не задеть низкий косяк. Внутри была одна большая комната, всю обстановку составляли ржавая железная печь и сломанный стул, а на полу валялись остатки гнезда ласточки. Пол был проломлен и запачкан птичьем пометом. В косых лучах солнца летали пылинки.

Гнилая лестница в углу вела на второй этаж.

— Отличный отдельный двухэтажный жилой дом, — прокомментировал Оливер. — Кто хочет подняться на второй этаж?

Джоди сморщил нос:

— Я не пойду. — Он тайно боялся пауков. — Я пойду в сад. Я хочу посмотреть на рябину. Рядом, Лайза, пойдем со мной.

Оливер и Каролин остались одни. По гнилой лестнице, у которой отсутствовало несколько ступеней, они поднялись на чердак, который был залит солнечным светом, струившимся через отверстия в дырявой крыше. Доски пола были гнилые и местами проломлены, они ужасно скрипели. Только в одном месте Оливер смог выпрямиться — в самом центре, где его голова всего на полдюйма не доставала до потолка.

Каролин осторожно высунула голову в один из проломов в крыше и увидела Джоди в саду. Тот качался, как обезьяна, на ветвях рябины. Девушка увидела изгиб озера, покрытые первой зеленью поля фермы, коричневое с белым стадо, словно игрушечное, и вдалеке — шоссе. Она втянула голову и повернулась к Оливеру. У него на подбородке повисла паутина. Он шутливо поинтересовался:

— Ну, что скажете, леди? Огляделись вокруг?

— Вы правда ничего не можете поделать? Серьезно?

— Я не знаю. Все произошло так неожиданно, так что, возможно, что-нибудь и можно сделать. Если я продам Карнеи, тогда я смогу вложить деньги в ремонт этого дома.

— Но здесь нет водопровода.

— Я могу провести его.

— И отопления.

— Сделаем.

— А электричество?

— Керосиновые лампы. Свечи. Так гораздо интереснее.

— А на чем готовить?

— На газу.

— Когда же приезжать сюда?

— На уик-энды. В отпуск. Я могу привозить сюда своих детей.

— Я не знала, что они у вас есть.

— Пока нет. По крайней мере, я не знаю, есть ли. Но когда я женюсь, это будет небольшая собственность в запасе. Это также означало бы, что я все еще собственник кусочка Карнеев. Это успокаивает ваше сентиментальное сердце?

— Все-таки для вас это не безразлично.

— Каролин, жизнь слишком коротка, чтобы оглядываться назад. Вы только сбиваетесь с пути, спотыкаетесь и терпите неудачи. Я предпочел бы подождать.

— Но этот дом...

— Это только мечта. Я подумал, что вам будет интересно увидеть его. Пошли, мы должны вернуться, или госпожа Купер подумает, что мы утонули.

Он стал спускаться по лестнице, осторожно прислушиваясь к каждому скрипу и примеряясь, прежде чем опустить весь свой вес. Внизу он подождал Каролин, придерживая руками лестницу. Но на полпути она вдруг остановилась. Она не могла ни пойти вверх, ни спуститься вниз и начала смеяться, а он велел ей прыгать. Она ответила, что не может прыгать, а Оливер возразил, что прыгать может любой дурак, но к тому времени Каролин уже так хохотала, что временно потеряла способность делать вообще хоть что-нибудь, и наконец неизбежно она упала. Провалилась. Так что ее спуск закончился недостойным падением. Оливер едва успел подхватить ее на руки.

В ее волосах застряла веточка вереска, свитер пах свежестью. После спокойного продолжительного сна исчезли круги под глазами. Кожа была гладкой и слегка розовой, лицо было поднято к нему, рот полураскрыт. Не раздумывая, без колебания он нагнулся и поцеловал ее. Внезапно стало тихо. На какой-то момент они замерли так, потом она уперлась руками ему в грудь и мягко оттолкнула его. В ее глазах появилось выражение, которого он не видел прежде.

Наконец она произнесла:

— Это все день. Он виноват.

— Что это означает?

— Хороший день. Все цветет. Весна.

— Это имеет значение?

— Я не знаю.

Каролин высвободилась из объятий Оливера и пошла к двери. Встала там, прислонившись плечом к косяку. Она оказалась против света, ее спутанные волосы поднимались в лучах солнца, окружая головку словно ореолом.

Она сказала:

— Это хороший дом. Я думаю, что вам не следует продавать его.

Джоди оставил рябину, вернулся на берег и теперь бросал плоские камешки, пытаясь заставить их прыгать по воде. Это приводило Лайзу в растерянность, потому что она не знала, броситься ли ей в воду или оставаться на месте. Каролин присоединилась к брату, тоже подняла плоскую гальку и бросила ее. Камешек подскочил три раза, прежде чем утонул.

Джоди был разъярен:

— Я хочу, чтобы ты научила меня! Покажи мне, как ты это делаешь! — Но Каролин отмахнулась от него, потому что она не могла объяснить, к тому же она не хотела, чтобы он видел ее лицо. Она вдруг поняла, почему разлюбила память о Дреннане Колфилде. И что пугало больше, она поняла, почему не сказала Оливеру, что собирается замуж за Хью...

Лиз, приехав в Карнеи, обнаружила дом опустевшим и тихим. Она остановила автомобиль у двери, выключила двигатель и ждала, что кто-нибудь выйдет поприветствовать ее. Никто так и не вышел. Но дверь была открыта, так что Лиз выскочила из машины, зашла в дом и, остановившись в холле, громко позвала Оливера. Никакого ответа. Но вроде бы кто-то возился на кухне. Так как Лиз знала планировку дома, она без колебаний прошла по коридору и вошла через вращающуюся дверь в кухню. Госпожа Купер вышла из кладовки и, внезапно увидев девушку, от испуга схватилась рукой за сердце.

— Лиз! — Она знала Лиз с тех пор, когда та еще была ребенком, и никогда не думала называть ее мисс Фразер.